Она всеми фибрами, закромами-углами, каждой клеточкой-атомом души ненавидела такие вечера. Ей будто перекрывали кислород, будто стягивали горло щедро смазанной мылом петлей… Ей казалось, что квадратные метры комнаты назло уменьшали свое количество, стены буквально давили со всех сторон. Она задыхалась, сознание отказывалось быть ясным и трезво оценивать, казалось бы, обычную повседневную ситуацию — разговор с матерью.
— На днях снова кто-то уснул, представляешь? Кажется, говорили, что это молодой парень… хм, с «Гидры»? Да, точно!
«Заткнись! Заткнись! Как ты можешь о таком говорить с таким спокойным и умиротворенным выражением лица?! Бездушная, бесчувственная! Нет в тебе сердца, нет ничего святого!» Мьюн еще крепче зажмурилась и сильно прижала к себе подушку подтянутыми к подбородку коленями. Едва доковыляв домой с тяжелой смены, девушка хотела хорошенько отдохнуть перед очередным рабочим днем, но не получилось: по непредвиденным обстоятельствам миссис Деверо тоже решила ночевать дома. Возможно, что и нет повода для паники или чего-то там еще в подобном роде, но для Мьюн это было катастрофой. Если бы сейчас была возможность удрать восвояси, она бы долго не думала и воспользовалась бы ею, но, увы — комендантский час, да и нет у нее друзей, у которых можно было бы переночевать.
Женщина, увлеченная рассматриванием своей внешности в зеркальце, сидела на кровати, находящейся напротив дивана, который девушка использовала как спальное место. Не будь в комнате младшей Деверо подобия мастерской, заваленной огромным количеством красок и разных масок, девушка ни за то не осталась бы надолго в одной комнате с матерью. Вот такие «чудеса» творит ненависть к родной душе, которая причинила Мьюн много боли в детстве. А Кларисса Деверо же просто следовала клятве Гиппократа и желала вылечить дочь…
— Кажется, что каждый день кто-то пропадает… Как не уснет кто-то, так тут же нарисуется в тюрьме (конечно, легче всего спрятаться в камере, нежели работать на благо общества!).
«Заткнись, умоляю! В этой железной коробке и так трудно дышать, а тут еще ты добавляешь яда в эти серые дни… От твоей профессии никакого толку, только лишь название придает всему важность! Лучше бы ты уснула, а не отец!» Девушка беззвучно застонала и завалилась набок: даже сил на более гневные мысли не было, жутко болела голова, в висках пульсировал и извивался клубок… нет, не гадюк, там будто был целый выводок анаконд. Кое-как приоткрыв глаза и посмотрев сквозь мать, девушка зацепилась взглядом на кучку масок, украшавших кусок стены у изголовья родительской кровати. «Отец, видишь те красиво улыбающиеся «лица»? Ты такую же маску натягивал, когда разговаривал с ней? И как… как ты ее терпел? Какая же между вами была любовь… до меня?»
— Мьюн, тебе нехорошо? — женщина отставила в сторону какую-то безделушку, которую, скорее всего, ей подарил новый воздыхатель, и уставилась на дочь лишь на 15% обеспокоенным взглядом.
В этот момент перед глазами Мьюн поплыло море разноцветных пятен, в ушах зазвенело, а по телу прошла странная дрожь. Зажмурившись и немного помотав головой, девушке удалось вернуть каплю ясности сознанию. В горле почувствовалась неприятная сухость.
— Да все нормально, — серьезно и с холодными нотками в тоне вымолвила Деверо и встала с дивана. Как ни странно еще и голова кружилась… — Все нормально, только воды бы выпить.
Сделав несколько шагов в сторону кухни, Мьюн зацепилась ногой за ногу и рухнула на колени. В голове трещало, перед глазами плыл разноцветный туман, а все тело словно превратилось в вату, по которой необычным способом пускали слабые щекочущие разряды… Возможно ли так, что тело Деверо затекло от неудобной позы,  в которой она просидела долгое время?
— Мьюн?
— Все… нормал…
«Нет, нет! Не подходи! Твои руки врача мне противны! Не подходи, я сказала!» — мысленно умоляла девушка, наблюдая как поднялась со своего места миссис Деверо. Становилось трудно дышать, лицо заливало потом. Мьюн обескуражено смотрела расширенным взглядом в яркое покрытие пола кухни и искала в себе ответы, что с ней сейчас происходит. Ведь смена была как смена, ну ладно, сегодня труднее было, чем в предыдущие недели... Но это же пустяк для трудолюбивого человека, верно?
— Мьюн, ты… — Кларисса Деверо присела возле дочери и протянула руку к ее лбу.
— НЕТ!
Мьюн резко отшатнулась от матери, упав всем телом на пол и, при этом ударившись головой, потеряла сознание.